ИОЗЕФ КЁЛЬРЕЙТЕР, ЕГО ЖИЗНЬ И НАУЧНЫЕ ТРУДЫ
<•13
нормальных размеров последнего. Яйцеклетка и снабжает его необходимыми
для этого роста питательными веществами.
Указанные два автора, распространив этот закон на растительное царство,
считали, что пыльца, содержащая уже готовое растение, попадая на рыльце
через канал, якобы имеющийся в столбике, проникает в завязь, где и получает
дальнейшее развитие. Это были, конечно, чисто теоретические рассуждения,
основанные на плохом наблюдении и не йодкрепленные никакими эксперимен-
тальными- доказательствами. По словам Вильденова (Willdenow)
6
, «некоторые
авторы зашли так далеко, что под мйкроскопом видели маленького ослика,
заключенного в мужском семени осла, а в пыльце липы—маленькое деревцо
липы».
Но уже во второй половине XVI II ст. закон эпигенезиса—необходимого
для образования зародыша смешения мужского и женского начала—при-
нимается и ботаниками. Первыми из них были Нидам (Needham) и Глейхен (Glei-
chen), доказывавшие, что пыльца лопается на рыльце, а ее содержимое прони-
кает через рыльце и столбик в семяпочку, где или само превращается в зародыш
или, в соединении с содержимым последней, участвует в его образовании.
Но, как это ни странно, не эти опытные искания, уже приоткрывшие
завесу, так долго скрывавшую тайну половюй жизни растений, способствовали
широкому распространению этого учения, а как-раз наоборот—такую роль
сыграли сочинения, в которых, при полном отсутствии какого-либо исследова-
ния вопроса, давались лишь пустые, ничем недоказанные, но бившие нелегкий
эффект аналогии с жизнью животных и человека.
Успех сенсации имела лекция
7
французского ботаника Вальана (Vaillatit)
о строении цветов, которой он начал в 1717 г. свой курс лекций по ботанике
в Jardin Royal в Париже. «Под цветами,—говорит он в этой лекции,—сле-
довало бы понимать только органы, которые характеризуют различный пол
у растений, поскольку имеются растения, у которых цветы состоят лишь из этих
органов... При таком определении цветка'понятно, что он должен рассматри-
ваться в распустившемся состоянии, так как, пока он еще в стадии бутона,
цветочные покровы не только окружают половые органы, но и столь тщательно
их прикрывают, что в этой фазе их можно рассматривать как брачное ложе,
ибо они открываются лишь после того, как закончится акт бракосочетания.
Если же эти покровы немного и приоткрываются во время последнего, то все же
окончательно раскрываются они лишь тогда, когда эти органы друг друга
покинули. Но если на одном и том же растении встречаются цветы, содержащие
лишь женские органы, и другие, имеющие оба пола, то в этом случае напря-
жение и набухание мужских органов этих двуполых цветов происходит так
внезапно, что лепестки бутона, уступая их*пылкости, раздвигаются с пора-
жающей быстротой. В этот момент эти неистовые, которые кажутся ищущими
лишьчудовлетворения своих буйных порывов, внезапно разряжаются, и рас-
пространяющийся вихрь пыльцы несет повсюду оплодотворение. Но, вслед-
ствие странной катастрофы, они оказываются настолько истощенными, что
в тот момент, когда они дают жизнь, их самих постигает внезапная, смерть».
Мы не будем приводить дальнейших аналогий между тычинками и пести-
. ками и органами животных, даваемых во всех деталях автором. Они не менее
далеки от науки, чем приведенная цитата. Лекцию Вальана можно было бы
рассматривать как интересный курьез в научной литературе, если бы она не
сыграла такой исключительной роли в истории изучения пола у растений.
Успех этого произведения может быть оценен на основании слов самого
Линнея, который в своей диссертации о поле растений, представленной
Российской Академии Наук (об этой диссертации мы еще будем говорить),
рассмотрев ряд исследований по этому вопросу, в том числе и работу Камерера,
пишет: «Гру и Рей... многое по этому вопросу открыли, Камерарий же и
другие очень многому дали объяснение, но никто не обнаружил больше
знания по этому вопросу, как великий французский травовед Вал:ьан в своей
ч
академической речи, хотя он и не утвердил его доводами».
Эле тронная нига СКБ ГНУ Россельх закадемии
