ИОЗЕФ КЁЛЬРЕЙТЕР, ЕГО ЖИЗНЬ И НАУЧНЫЕ ТРУДЫ
<•37
так правдоподобно и обворожительно, что решительно никто не может против
нее устоять. Нужно только видеть, как тонко здесь все подходит одно к другому,
как хорошо и умно добрый боженька привлекает насекомых сладким соком
цветов, как он им сначала создает препятствия на их пути, чтобы они лишь
с трудом могли найти это лакомство, а затем, достигши его, были бы охвачены
такой дикой радостью и внутри, в цветке, ,так чудовищно бы себя вели, что
вызванные этим сотрясения пыльников или пыльца, прицепившаяся к ним
самим, должны оплодотворить рыльце».
Остановившись на опытах Кёльрейтера по получению искусственных
гибридов, он пишет: «эти опыты произвели на всех последующих ботаников
такое впечатление, что с тех пор ничего крупного не было предпринято ни
в связи с этими последними, ци в отношении учения о поле; весь вопрос рас-
сматривался как совершенно разрешенный, и эта несокрушимая крепость
служила доказательством для всякого сомневающегося... Предвзятое учение
об оплодотворении делает эти опыты получения бастардов доказательством
оплодотворения, но стоит лишь забыть об этом учении, и сейчас же эти опыты
предстанут перед нами в совершенно ином виде».
С точки зрения Шельвера, искусственное опыление представляет собою
лишь особый вид прививки и ни в коем случае не может служить доказатель-
ством наличия пола у растений.
Но верхом натурфилософских измышлений и свидетельством полной отор-
ванности от действительного знания служат нижеследующие рассуждения
Шельвера о жизни растения, изложенные им несколько позже в другой книге
об истории жизни и строения растений
70
. Она посвящена Гёте, «как плод т@го
посева, который от вас, мой дорогой друг, получил свет и пищу».
В этой книге он пишет: «мы уже отметили в цветке два акта смерти, которые
прерывают течение жизни и заключаются в опылении и образовании завязи...
Опыление представляет собою воспроизведение, переходящее в уничтожение,
и так как цветок является высшим проявлением воспроизведения, то опыление
есть смерть цветка... Растение заканчивает свое жизненное воплощение, созда-
вая само себе гробницу, в которой лежит заключенной его душа. В этой гроб-
нице покоится оно, защищенное от внешних влияний, зарытое в общей могиле».
Конечным выводом из всех этих рассуждений, из которых мы берем лишь
наиболее ясные, опуская многочисленные сопровождающие их туманные
отвлеченности, является- утверждение, что «только одной животной жизни
свойствен пол; существующая благодаря своим внутренним раздражениям,
она заключает в себе также и противопоставление мужского и женского...
Растительная жизнь не имеет в себе самой возбудителя своего развития. Без
внешних воздействий она остается в своем зародышевом состоянии. Она не может
получить возбуждения из себя самой, она полна внутренней бездеятельности
и обладает лишь возможностью развития. В ней, следовательно, нет никакой
мужской силы, и никогда мужской силы она не достигнет. Это всегда оплодо-
творяемая и воспринимающая женщина природы, мужем которой является
всеобщий, извне идущий возбудитель развития... Самое большое, на что спо-
собна растительность,—это создание зачатка своего будущего размножения, т. е.
семени... Оплодотворение этого зародыша водой, воздухом, теплом и пр. про-
исходит в земле. Вследствие этого сравнение семени с яйцом зривотных является
неподходящим. Оплодотворенное яйцо требует лишь тепла, как возбудителя
своей возможной диференциации,—это в самом себе замкнутый, самим собой
существующий мир. Семя же, в противоположность этому, должно получить
внутреннее расщепление жизни от противоположного, внешнего воздействия
воды и воздуха..., прорастание семени в земле—это и есть момент оплодотворе-
ния растения».
Вот, что было противопоставлено кристалльному по своей ясности, изуми-
тельному по логичности и последовательности мысли творчеству Кёльрейтера!
Казалось бы, что ничего, кроме недоумения, творение Шельвера не могло
встретить при своем появлении, и наука, с которой оно ничего общего не имело,
Электронная книга СКБ ГНУ Россельхозакадемии
