ЭлБиб

«здили. Подъезжаем. Подле станции костры, множество саней,

запряженных мохнатыми мужицкими лошаденками, толпы баб,

дожидающихся того или другого поезда, чтобы в последний

раз взглянуть на сына, мужа, сунуть ему рублик, какую-нибудь

рубаху.

‘

На станции грязно, пахнет махоркой и особым солдат

ским духом, который слышится даже на улице, когда прохо

дит рота солдат. Кроме обыкновенного «господского» буфета,

в стороне особый стол с большими графинами простой водки,

грудами булок, сельдей-ратников, каких-то заплесневелых

колбасок, негодных для «господского» буфета, и прочей невзрач

ной солдатской закуски.

Тут я встретил станового, который суетился насчет какой-

то мобилизации, II соседа-помещика, ^лько что возвратив

шегося из-за границы. Я тотчас же почувствовал, что «не боюсь»,

не ощущаю того безотчетного страха, который ощущал перед

начальником прежде, той нервной дрожи, которая заставляла

прежде как-то ежиться. Да и становой точно не тот, не ходит

козырем, а как-то пришипился, точно сам боится. Оно и понятно,

тут офицеры, военные, молодцы все, на войну едут, что им какой-

нибудь становой или господин помощник исправника! А ведь

это, согласитесь, имеет влияние, когда видишь, что целая куча

людей не боится того, кого ты боялся.

Разговорились с соседом-помещиком. Его, только-что воз

вратившегося из-за границы, видимо, поразила происшедшая

во всем перемена. Разумеется, разговор тотчас же зашел о войне.

Помещик, находившийся еще под влиянием заграничных и петер

бургских впечатлений, высказывал сомнение в успехе. Я же ни

сколько не сомневался, говорил с энтузиазмом, доказывал,

что, когда люди сражаются за идею, они всегда побеясдают, что

тут дело не в более или д1енее усовершенствованном оружии, что

и набранная от сохи мужицкая рать, вооруженная топорами,

одержит верх. Становой, хотя и не горячился так, как я, но, как

начальство, тоже меня поддерживал. Сосед приводил обыкновен

ное доказательство о молодости солдат, а я сыпал примерами

из французских войск прошедшего столетия...

— А Дунай?

—^Дунай. Этакие-то не перейдут!—указал я на ввалив

шуюся в комнату толпу здоровых, молодых солдат, которые,

промерзнув в холодных вагонах, забежали погреться и, пото

пывая ногами, окружили солдатский стол с водкой.—Этакпе-то

не перейдут! Вы посмотрите только на них! И Дунай перейдем,

и Балканы, и турецкую землю заберем, и Константинополь возь

мем. Может, и побьют нас вначале, но в конце концов все заберем.

— Ну, полож1ш,““ СОГласплся^сосед,—что турок разобьем,

но уж Константинополь не возьмем— того Европа никогда не

311

Электронная Научная СельскоХозяйственная Библиотека