ЭлБиб

Слыша о том, что будут заведены новые начальники, я,

признаться сказать, думал, что они будут не для начальство

вания, а так себе, для «формальности», для того, чтобы дать

кусок хлеба заслуженным воинам. Мало ли попорчено людей

за эту войну, отчего же не вознаградить их за службу, дав им

приличные званию места?

Пускай себе ездит по участку усатый кавалер, верхом,

при мундире—отлично! Губернатор ли поедет, архиерей ли—впе

реди становой, по бокам кареты усатые молодцы при шашках—

красиво, а главное форменно. А то теперь едет архиерей, впе

реди волостной старшина верхом скачет, ни виду, ни посадки,

мужик в зипуне, только медалишка на шее болтается, на ло

шади сидеть не умеет, локтями машет, иной еще на кобыле вы

едет. То ли дело ловкий кавалерист при форме.

Вышло, однако, совсем не так. Заслуженным воинам

новых мест и понюхать не дали, в новые начальники посту

пили

благородные^

чиновные люди. Ташкентцы самого низшего

разряда. Все, что^^е находило себе никакого исхода, все, что

не могло проб

ться ни к какхш^^^м

все это попало в новые

начальники. И чего же о ^

от этой орды «благородий»,

которой

отдали под команду мужика?

Самого поверхностного

знакомства с этим людом достаточно, чтобы предсказать,

как

он будет управляться. Сочтите только, что если ему по полу

штофу в день потреблять—а что ему подуштоф?—так и то нужно

72 рубля в год. Ну, где же тут «благородному» человеку на

каких-нибудь 200 рублей жить!

Известно, как многое изменилось после «Положения». Были

мировые посредники, наступили мировые суды. Народ стал

отвыкать от порок, мордобитий, даже в судах стали говорить

«вы». Полиция и та много изменилась. Прежние дантисты по

вывелись или присмирели при новых порядках. Ну, конечно,

в случае чего, покричит начальник, посердится, поругается,

а чтобы пороть или в морду—ни-ни. Я очень хорошо помню

старое время, до «Положения», помню еще то время, когда

в хороших домах становой с господами не обедал, а если и обе

дал, то где-нибудь на кончике стола; помню, когда и исправ

ник, подъезжая к господскому дому, подвязывал колокольчик.

Совсем другие порядки тогда были. Без водки, порки, мордоби

тий полицию среди мужика тогда и представить себе было невоз

можно. После «Положения» много изменилось. Исправник

стал важным лицом, из города выезжает редко; ни к кому не

лезет—неприлично; с мужиком в непосредственное соприкосно

вение не входит. Исправник теперь, по важности, стал вроде

того,что прежде был губернатор; уездные дамы, если он молодой,

называют его «notre chef», а нынешние деревенские бабы даже

не знают, какая такая «псправнпцкая яичница» бывает. Исправ-

314

Электронная Научная СельскоХозяйственная Библиотека