ЭлБиб

нает пуд,—за день молотьбы 20 копеек. Что же значит для наез

жающего из Петербурга господина какая-нибудь пятерка,

даже четвертной, даже сотенньш билет в редких случаях. По

судите сами! Сотенный билет за то, что «не смылится», и 15 ко

пеек—за подёнщину. Поставленные в такие условия, многие ли

чиновницы устоят? Что же касается

настоящего чувства^

любви,

то и баба не только ни в чем не уступит чиновнице, но даже

превзойдет ее. Я думаю, что тот, кто не знает, как может любить

деревенская баба, готовая всем жертвовать для любимого

человека, тот вообще не знает, как может любить женщина.

Вот для начальства бабы в деревне язва. Мужчины гораздо

более терпеливо переносят и деспотизм хозяина, и деспотизм

деревенского мира, и деспотизм волостного, и затеи начальства;

станового, урядника и т. п. А уж бабы—нет, если дело коснётся

их личных бабьих интересов. Попробовало как-то начальство

описать за недоимки бабьи андаракп, так бабы такой гвалт

подняли, что страх—к царице жаловаться, говорят, пойдем.

И пошли бы. Начальство в этом случае, однако, осталось в ба

рышах: бабы до тех пор точили мужчин, спали даже отдельно,

пока те не раздобылись деньгами—работ разных летних пона

брали—и не уплатили недоимок. Однако после того начальство

бабьих андараков уже не трогало.

Вое это я говорю, однако ж, не потому, чтобы нужны были

какие-либо мероприятия для закрепления семейного союза

II предупреждения разделов. Я противник всяких чиновничьих

мероприятий, касающихся внутренней жизни.

Разделы вредны, разделы—причина обеднения дворов.

Если бы крестьяне действовали в хозяйстве сообща, если бы

деревни состояли из небольшого числа неразделенных дворов,

сообща обрабатывающих землю, сообща ведущих хозяйство,

если бы, ещё того лучше, целые деревни вели хозяйство сообща,

то, нет сомнения, крестьяне жили бы зажиточно и, так» пли

иначе, прибрали бы все земли к своим рукам. Разделы вредны,

но, повторяю, всякие мероприятия для закрепления семейного

союза были бы нелепы и так же невозможны, как невозможно

Мишку заставить любить Фрузу, а не Авдоню.

Все такие мероприятия никогда ни к чему не приводят,

всегда ловко обходятся и только наносят вред народу, затес

няют его и, по мнению мужиков, делаются только им в «ус

мешку». Точно вот—«на тебе, ходи вверх ногами!». И ходим,

то-есть не ходим, а делаем вид, что ходим. Идешь обыкновен

ным порядком, встречаешь начальство—«отчего не кверху но

гами?». «А вот сейчас, ваше-ство, отдохнуть перевернулся»,—

п делаешь вид, что хочешь встать кверху ногами. Начальство

само знает, что нельзя так ходить, но, довольное послушанием,

милостиво улыбается и проследывает далее. К слову пришлось,

266

Электронна Научная СельскоХозяйственная Библиотека