ЭлБиб

сегда впереди ходит. И Петре-скотнику лестно, мужики шапки

снимать будут.

Я объяснил старосте значение медалей, выдаваемых на вы

ставке, и что этих медалей носить нельзя.

— Ничего посылать не буду. Куда нам. Там все отличные

вещи будут, там такие коровы будут, что нашу белобочку и пока

зать стыдно. Я, брат, не за тем еду. Я сам хочу поучиться, хочу

посмотреть, что у других есть. Вот рабочих лошадей посмотрю,

узнаю, где лучше купить.

— Лошадей, известно, рабочих в Зубове на ярмарке поку

пать будем, если не пожалеете денег, по сорока рублей на круг

за лошадь назначите, самых рабочих лошадок купим.

— Овец, скот^ машины разные посмотрю, масло.

— Как изволите, но уж насчет масла лучше авдотыгаого

не будет. Ни один купец еще не охаил. Сам Медведев, что

в прошлом году масло купил, говорил Авдотье: делай всегда

такое, никогда мимо не проеду. Когда отпускали прошедший раз

без вас масло, Савельич хотел, как вы приказывали, подписать

на кадках, откуда масло, чтобы в городе наше масло знали, так

Медведев: зачем, говорит, писать—попа и в рогожке видно.

На другой день, рано утром мы отправились на -машину.

Кроме Сидора, я взял еще с собой работника Никиту, который

должен был пригнать обратно со станции лошадей и отвезти

наше, то-есть мое и Сидора, деревенское платье, в котором мы не

решались показаться в городе. До станции 15 верст, нужно было

ехать на телеге, по самой отвратительной грязной дороге, и уж,

конечно, тут нельзя было и думать ехать в городском платье.

Моросил осенний дождик. Дорога, которую исправляет

только божия планида, да проезд губернатора, от постоянных

дождей совершенно размокла. Грязь, слякоть, тряская телега,

промокший и как-то осунувшийся Никита в лаптях, порыжевшие

луга, тощий кустарник. Невзрачная, но все-таки милая сердцу

страна... Раз как-то мне случилось ехать по железной дороге

с француженкой, в первый раз ехавшей из Парижа в Москву.

Дело было осенью, погода стояла ненастная, по сторонам мель

кали наши известные железнодорожные осенние виды. Францу

женка все время смотрела в окна вагона и все время тоскливо

повторяла: ЛЫ quel pays! pas de culture! и сам впжу, что pas

de culture, a все-таки, наконец, зло взяло.—Ну да, ну pas de

culture, ну так что же, что pas de culture, а вот твой Наполеон,

да еще какой, настоящий, по этим самым местам бежал без

оглядки, а вы с culture города сдавали прусскому улану!

А ну-ка пусть попробуют три улана взять наше Батищево-

Шпш возьмут. Деревню трем уланам, если бы даже в числе их

был сам «рара» Мольтке, не сдадим. Разденем, сапоги снимем-—

зачем добро терять—и в колодезь—вот-те и pas de culture.

8 энгельгард

ИЗ

Электронная Научная СельскоХозяйственная Библиотека