ЭлБиб

сается «случая» и остерегается всякого, даже своего знакомого.

Встретились вы с человеком в глухом месте—иди, брат, своей

дорогой, отваливай прочь, кто тебя знает, что у тебя на уме,

да и сам ты не знаешь, что тебе сейчас на ум придет. Встреч

ный же, видя, что вы с «запасом», остерегается. Меня с первого

раза ужасно поразила та осторожность и недоверчивость, с ко

торой смотрит дорогой мужик на ка?кдого встречного, особенно,

если имеет при себе деньги. Едем мы вдвоем с Сидором—ничего;

чуть только он заметит какого-нибудь пешехода, особенно

если место глухое, лесистое,—сейчас вожжи подбирает, ис

коса посматривая на прохожего. Чуть что,—и по лошадям.

Потому, неровен час, в нутро к человеку не влезешь, что у него

на уме, не узнаешь. Ко всему этому я теперь привык, но сначала

меня как-то коробило, когда я видел, что меня лично, самого

меня, каждый считает способным убить, ограбить, обокрасть,

обмануть, надуть, обвесить, обмерить, обсчитать. Конечно, в три

года крестьяне соседних деревень, в особенности из молодых,

мало-помалу стали доверчивее, видя, что я не обсчитываю,

не обманываю, плачу по уговору, не прижимаю.

К вечеру я приехал в деревню. Староста обо всем уже по

заботился: протопил печи, убрал дом. Только что прошёл слух

о моем приезде, о том, что в Б. приехал на житьё барин,—

почему-то все думали, что я чуть не генерал и уж по крайней

мере полковник,—ко мне начали являться различные люди, на

ниматься в ключники, буфетчики, повара, кучера, лакеи, контор

щики, ключницы, экономки, прачки, горничные. Все думали,

что я, как барин, поселившийся в деревне и, значит, нажив

шийся на службе, непременно обзаведусь, то-есть возьму эко

номку, куплю прежде всего лошадей, парадную сбрую, экипаж.

Каково же было удивление всех, когда я перевёл старосту в дом,

поручил жене его готовить мне кушанье, взял для прислуги

и работ молодого крестьянина, завел всего одну лошадь, стал

разъезжать одиночкой, дома никакого не устраивал, но увеличил

количество скота, стал расчищать луга, сеять лен...

Взволнованный воспоминаниями обо всем пережитом,

я долго не мог заснуть, на другой день встал поздно и тотчас же

отправился на выставку. Спешил я потому, что в этот день

должно было совершиться открытие выставки, и я обещал Си

дору показать архиерея.

Открытие выставки было торжественное. Молебствие со

вершал сам преосвященный. Публики мало. Присутствовали при

открытии только начальство, распорядители выставки, которые

отличались от прочих большими зелеными кокардами из шел

ковых ленточек—почему зелеными? потому ли, что зеленый цвет

132

Электронная Научная СельскоХозяйственная Библиотека