ЭлБиб

Геоботаника

естественным образом повышается. Так, с севера подпирают южнотаежные леса, с юга - северное

лесостепье, на востоке —расположенность в предуральи, с запада (ближе к югу) вклиниваются полосой

широколиственные леса. В свое время Г. Вальтер (1982) отметил, что только зона лиственных лесов

выклинивавется к востоку, достигая острием клина Урала. Центральная часть территории и чуть южнее

находится под влиянием подтаежных лесов - подзоны смешанных и широколиственных лесов. Особенность

и в том, что в эпоху оледенений территория не покрывалась ледниками. Тем самым возможно проследить

преемственность между ландшафтом и растительным покровом более ранних эпох и в настоящее время.

Для ботаника, как пишет А.И. Толмачев (1964), важно не то, было ли оледенение в определенное время в

определенной стране, а подвергалась ли она сплошному оледенению. Тем не менее отсутствие покровных

ледников служило благоприятной возможностью, особенно в межледниковья, для проникновения в эту

перигляциальную зону широколиственных пород из более южных территорий (район Нижней Камы) и

отрогов Южного Урала, где они локализовались еще до ледниковой эпохи и впоследствии переживали ее.

Позднее преимущественное развитие получили на ее территории лесостепные и широколиственнолесные

сообщества, а севернее и выше - елово-широколиственные леса с липой. Подобные леса еще называют

чернью или тайгой с присутствием липы, вероятно вкладывая широкий смысл в понятие “тайга”, ибо

чисто тайга без липы, или черневая тайга, преимущественно развивалась на северном, среднем Урале, в

Сибири. Присутствие сибирских элементов во флоре, думается, не может служить подтверждением этому,

т.к. у большинства просматривается некоторая близость, через Южный Урал, все же с западносибирской

лесостепью. Собственно говоря, отсутствие покровных ледников прошлого создавало благоприятные

условия не только для проникновения, но и сохранения и процветания вышеуказанных ценозов, а вместе с

тем и флористических комплексов на территории Удмуртии в особых элементах рельефа - осевых

водоразделах и их плакорных образованиях, останцевых грядах и массивах, куэстах, нивальных цирках и

т.п. Эти возвышенные формы рельефа, являясь древними, реликтовыми, являются и локальными убежищами

отдельных элементов флор и растительных сообществ, проявляющих реликтовый характер в означенном

ландшафте. В местах, где очевидна близость и скопление локальных убежищ, формируются общие центры

их сохранения и распространения. На территории Удмуртии такие центры (рефугиумы) прослеживаются в

северной, центральной и южной ее части. Флористические исследования позволили установить, что

поведение некоторых растений в ландшафте Удмуртии довольно заметно коррелирует с подобными центрами.

Так, максимальное и частое скопление доледниковых и постледниковых реликтовых элементов флоры и

соответствующих комплексов довольно хорошо отражает современную исторически сложившуюся границу

влияния подзоны южной тайги и районы, испытывающие влияние северной лесостепи. Подтверждение

тому и ранее изученные локальные флоры (Ильминских и др., 1985; Шадрин, 1992), анализ которых позволил

вычленить северную (Люм), центральную (Гура-Варавай-Карсашур) и южную (Ниж. Сыръез) плеяды флор

и на этом также предположить о наиболее характерном проявлении в этих районах подзоны южной тайги

(северная ЛФ) и северного лесостепья (южная ЛФ). Можно сказать, что районы влияния южно-таежных

лесов пролегают ближе к северу Удмуртии, точнее между северной и центральной ЛФ, нежели те, что

указывались значительно южнее - на широте Ижевска (Природа Удмуртии, 1972). Тем более это не идет в

разрез с близким положением южно-таежных и подтаежных лесов, указанным ленинградскими ботаниками

(Растительность..., 1980). Причем, отмеченная нами граница южно-таежных лесов практически является

продолжением таковой на востоке Удмуртии, указываемой и для соседней Пермской области. Примечательно

и то, что еще раньше Ю.Д. Фокин (1929) близко в этих районах проводил северную границу подзоны

елово-широколиственных лесов с липой (липовых раменей). Обозначенная нами граница совпадает и по

южной границе Северо-западного и Северо-восточного геоботанических районов Удмуртии (Природа

Удмуртии, 1972). Проводимая на широте Ижевска граница подзоны южной тайги не имеет под собой

достаточных аргументаций. Возможно здесь уместен компромисс, если принять ее как делящую подзону

подтаежных лесов (а не южно-таежных) на полосу елово-широколиственных (к северу) и широколиственно

еловых (к югу) лесов с дальнейшим их уточнением. Впрочем, и она тоже совпадает с границей, отмеченной

близко в этих пределах ленинградскими исследователями (Растительность..., 1980). Среди географов по

этому поводу существуют различные мнения. Одни выделяют границу, с позиции современных ландшафтных

зон (таежная и подтаежная), чуть южнее Ижевска. Однако она не подтверждается флоро-геоботаническими

исследованиями. Другие довольно некорректно проводят границу подзоны южной тайги в схеме физ

иографического районирования, пытаясь “спрятать” ее в долинах более северных крупных рек Удмуртии.

Динамизм пойм рек отражается в целом на долинном составе растительного покрова. В связи с чем

отметить зональные их проявления, соответствующие плакорному ланшафту, весьма проблематично. Что

касается естественного остеш^ния, т.е. районов влияния северного лесостепья, то здесь наблюдается

корреляция южной ЛФ с границей серых лесных и дерново-корбонатных почв. Заметное участие в ней

лесостепных видов и их сообществ говорит о наличии, в виде инвазий и иррадиаций, северной лесостепи.

479

Электронная Научная СельскоХозяйств нная Библиотека