Крестьянство России в глобальном мире

ной и регионами, а также реальных прав в области социально-экономического развития привело к острым противоречиям в сфере экономических отношений между республиками и регионами, иждивенчеству, местничеству, стремлению больше урвать у государства и по­ меньше дать ему. Из-за того, что нарушался принцип прямой зависимости средств, направляемых в регио­ ны, от результатов деятельности предприятий и организаций, расположенных на их терри­ тории, сложилась огромная дифференциация в материально-техническом обеспечении, со­ циальном переустройстве села, ассигнованиях из бюджета. Вот примеры. Фондовооружен­ ность одного работника в 1986 г. составляла в целом по СССР 12,4 тыс. руб., в Московской области — 25,1, в Белорусской ССР — 12,9, в прибалтийских республиках — 28-32 тыс. Фон­ дообеспеченность соответственно составляла 53, 326,158 и 210-230 тыс. руб. Столь же велик был разрыв и в обеспечении комбикормами, в мелиорации земель. Если в Орловской облас­ ти мелиорируемая площадь занимала меньше 3% пашни, в Рязанской — около 4, тогда как в Латвийской ССР — 65,8, Литовской — свыше 70%. Выпросив у Центра как можно больше ресурсов, на местах не всегда заботились о их эф­ фективном использовании, об экономии сырья, материалов, топлива. Республики копирова­ ли общесоюзную схему управления. Например, в Эстонской ССР было создано министерство плодоовощного хозяйства всего лишь на 16 предприятий. Почему же не проявить такую щедрость, если средства на содержание аппарата поступали из Центра? Затратная психология приводила к тому, что местные органы стремились строить пред­ приятия-гиганты. Причем, как правило, не укладывались в первоначально отпущенные ли­ миты капитальных вложений, строительство затягивалось на долгие годы. Отчетов за это ни­ кто не требовал. Да и оценивалась хозяйственная деятельность по валовым показателям. Не сопоставлялись затраты и результаты, не принимались во внимание объемы получаемых ре­ гионом средств, не учитывалось, какой ценой получены тут хлеб, мясо, какая в них доля за счет поставок из госресурсов. Словом, между вложениями, на которые работала вся страна, и отдачей в регионе отсут­ ствовала какая-либо экономическая взаимосвязь. Безотчетность плодила иждивенчество, местничество, вела к снижению отдачи вложений, производственного потенциала АПК. Или возьмем мелиорацию. Государство ежегодно выделяло на нее 10 млрд руб. Однако обнов­ ленные угодья использовались плохо, большие их массивы списывались. Так, за период с 1971 по 1986 год было сдано в эксплуатацию 24,4 млн га орошаемых и осушенных земель, а возделываемая площадь возросла лишь на 14,9 млн га. То есть около 40% площадей не ис­ пользовалось. То же с минеральными удобрениями. Фактическая окупаемость последних составляла лишь 75% от нормативной. Одна из причин такого отношения к ресурсам — без­ возмездное финансирование мелиоративных работ, субсидирование поступающих на село некоторых ресурсов. В частности, из бюджета оплачивалось 47% стоимости удобрений, трак­ торов, комбайнов. Общая сумма дотаций удобрений и техники в 1988 г. составляла около 6 млрд. руб. Разный уровень поступлений ресурсов, да еще по дотационным ценам, приводил к боль­ шим колебаниям в производстве продукции на 100 га земли, к различиям в социальных ус­ ловиях, производительности труда и его оплате. Белоруссия получала на 100 га 133,2 тыс. руб. валовой продукции, российское Нечерноземье — лишь 70,4 тыс. руб. Выходит, одни ра­ ботали лучше, другие — хуже. Только ли в этом дело? Продуктивность осушенных земель в то время превышала старопахотные более чем на треть. Стало быть, к примеру, литовская пашня только из-за различного уровня мелиорации более чем на 20% продуктивнее полей российского Нечерноземья. - 3 5 8 - Э ектронная Научная СельскоХозяйственная Библиотека