NED381447NED

затруднения, которых они не знали, например, незнание языков, необеспеченность. Мы тратили слишком много сил, которых они не тратили. Кроме того, доля всех наших современников, независимо от происхождения, (нрзб.) не дает времени для слишком углублен­ ной личной жизни: мы слишком заняты. Но в минуты душевного спокойствия, в минуты, когда ощу­ щаешь в душе своей такой удивительный подъем, хочется забыть треволнения дня и отдаться своему личному потоку чувств и мыс­ лей, хочется бросить глубокий и нежный взгляд в душу своего бессмертного друга, своей кроткой спутнице жизни. Именно такие минуты переживаю я сейчас. Я ожил, вновь, я вновь приобрел душевный покой, я нашел себя, которого потерял уже давно и особенно за последнее время. Я вижу себя вновь тем же юным и увлекающимся, тем же мечтателем и энтузиастом, каким был на заре своего восхождения. Я не знаю, как передать тебе свою радость. С меня спала пелена, которая окутывала душу, упала с души тяжесть, которая угнетала ее. <•••> И я хотел бы это письмо, спокойное и радостное, письмо возвра­ тившегося счастья, посвятить объяснению тебе меня самого. Дорогая моя. Понимать друг друга великое счастье, но это очень трудно. Я человек, вышедший из иной среды, чем ты, из среды гораздо более физически здоровой, но по характеру более дикой, с гораздо большей интенсивностью переживаний при меньшем числе их. Мне пришлось пройти суровую жизненную школу, кото­ рая была преодолена лишь благодаря (нрзб.) исключительным силам идеализма, упорству и любви к своему делу. Но жизненная борьба оставила на мне след. В процессе ее я не имел ни времени, ни возможности слишком культивировать в себе чувства нежности, ласки, жизнь всегда заставляла меня быть в напряжении, с пытли­ вым взглядом вперед, она слишком много заставляла меня, не тратя ни минуты, сидеть, не разгибаясь, за столом над книгами и бумагой. Я имел много друзей. У меня были друзья даже среди женщин. Я не могу сказать, что эти друзья ко мне плохо относились, напро­ тив. Но мне было не с кем быть нежным, исключительно нежным, каким бы я хотел быть с тобой. Этого никто от меня не требовал и почти никто мне не давал. Я не знал сильных захватывающих интимных переживаний. Я не знал сильных слез никогда, не знал радости, опьяняющей душу. Мой уклад жизни был элементарно прост. Я не придавал значения одежде, внешности. Радость моя была радостью интеллектуальной, как и горе. Даже самую красоту я пытался когда-то долго и мучительно уложить в категории ра­ зума. Если хочешь, у меня была одна религия, религия интеллекта. К этому присоединялась идея общественного служения, которая лишь усиливала суровый колорит моей жизни. Надо мной смеялись за строгость жизненного режима. Женичка, дорогая моя. Лишь иногда по летам я приезжал в де­ ревню, иногда крепкие обручи режима падали, и я вновь приоб­ щался к интенсивным переживаниям чувств моей деревенской 479 Электронная Научная СельскоХозяйственная Библиотека